Неоплатный долг

Далеко не в первый уже раз празднование Собора Саратовских святых начинается с панихиды на старом Воскресенском кладбище. Мы молитвенно поминаем не только убиенных, но всех, сохранивших веру в эпоху принудительного безбожия, в годы, когда во всей Саратовской области не осталось ни одного действующего православного храма; когда просто назвать себя верующим, православным было смертельно опасно. В синодике — списке поминаемых — сейчас более 1386 человек, на 11 больше, чем в прошлом году: исследовательская работа наших церковных краеведов, членов епархиальной комиссии по канонизации открывает новые имена, и за каждым вновь открытым именем тянутся другие.

Конечно, 1386 — это далеко не полный список. И неизвестно, увидим ли мы когда-либо полный. Знать имена и истории конкретных людей — очень важно для нас, сегодняшних, но главное, все же — то, что их имена записаны в «книгу Жизни», что Господь знает Своих мучеников и исповедников.

В этом году 14 сентября панихиду на старом кладбище совершили Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин, Епископ Балашовский и Ртищевский Тарасий, Епископ Покровский и Николаевский Пахомий и гость епархии — Епископ Борисовский и Марьиногорский Вениамин. Владыкам сослужило духовенство Саратовской епархии. Это был один из последних теплых сентябрьских дней, и казалось, что наши молитвы растворяются в чистой густой синеве: «Агнца Божия проповедавше, и заклани бывше якоже агнцы, и к жизни нестареемей, святии, и присносущней преставльшеся, Того прилежно, мученицы, молите долгов разрешение нам даровати…». Да, неоплатен наш долг перед теми, благодаря кому сохранилась, выжила Церковь, которую и власть, и немалая часть населения считали обреченной.

Воскресенскому (Пичугинскому) кладбищу почти двести лет, захоронения на нем прекращены еще в конце 70-х, оно зарастает кустарником и травой… Но могилы погребенных здесь верных христиан не заброшены, напротив, они — предмет особой заботы епархии. Приходы храмов, действовавших еще до революции, ухаживают за могилами своих клириков и настоятелей; православное историческое общество «Возрождение» и епархиальный молодежный отдел регулярно проводят субботники на монастырском участке кладбища. Однако самое поразительное — то, как почитались святые места старого кладбища в советские годы. Не зарастала народная тропа к могиле епископа Вениамина (Милова. +1955), прошедшего через тюрьмы и лагеря; было кому сажать цветы на могиле игумении Антонии (Заборской), умершей в 1942 году в тюрьме; знали верующие саратовцы и «могилу пяти убиенных» — место, где закопали расстрелянных в 1919 году священномучеников Михаила Платонова и епископа Германа (Косолапова), а также протоиереев Геннадия Махровского, Андрея Шанского, священника Олимпа Диаконова и их сомучеников — жертв Красного террора. Сейчас там установлен новый крест, оградка, плита с именами, регулярно совершаются молебны и панихиды.

Но, с одной стороны, далеко не все наши поминаемые лежат именно здесь — большинство разбросано по всей стране; а с другой — не весь наш кладбищенский антиминс на сей день исследован. Где закопали расстрелянного в декабре 1937 года священника Петра Твердовского? Его родной брат священномученик Михаил, включенный ныне в Собор Саратовских святых, лежит где-то в Тверской области… Их было три брата, три пастыря — Михаил, Петр и Николай — и все три расстреляны в том черном году.

Чему учит нас пример новомучеников? Мы ведь не страдаем за свою веру — по крайней мере, сегодня — не подвергаемся никакой опасности. Но, как сказал в своей проповеди после панихиды Владыка Лонгин, жизнь христианина — это всегда подвиг, это каждодневная борьба со своим ветхим человеком, с грехом в себе:

— Дай Бог, чтобы, вспоминая наших новомучеников, отдавая должное их подвигу, мы могли бы и сами чуть-чуть изменить свою жизнь, приблизить ее к тому евангельскому идеалу, который оставили нам новомученики российские.